Образы детства

Студенты в СССРЧто первым приходит на ум? Конечно, звездное небо куполом – в городе такого не увидать. Песни у костра по ночам – именно в колхозе большинство из нас открывали для себя Галича, Окуджаву, Никитиных и прелесть, душу будоражащую, трех аккордов на гитаре. Романы яркие – некоторые из них, прошедшие нелегкую проверку полевыми работами, выливались в нечто серьезное, со свадьбой (веселой комсомольской; в свете последних решений партии и правительства – безалкогольной), в положенное время – коляской, а то и двумя (если не одновременно, то с незначительной разницей во времени).

Сны романтические, практически у всех до боли похожие: помидор – один, да размером с ящик; огурец – с ведро: молодежь, воспитанная в коммунистическом духе, не имела права даже подумать о невыполнении дневного плана.
Мечты – о проливном дожде на протяжении недели, как следствие – досрочном возвращении под мамино заботливое крылышко.

Непроизвольное дергание доминирующей руки по ночам, явно выдававшее, чем ее обладатель заполнил свой трудодень: початки кукурузы перебрасывались с кучи на кучу под песни от души, игры интеллектуальные, хохот нервный от усталости и непонимания глубоко скрытого смысла осуществляемого процесса.

Значительное пополнение словарного запаса, уж очень специфическим был он у бригадиров, представлявших принимающую сторону…

Особенно в ситуации, когда они появлялись, дабы результаты работы оценить. Помню и крик  – до разрыва перепонок, и стоны отчаяния, и выражения, с некоторых пор законодательно запрещенные, при обнаружении Борисовной поля, прополотого, с точки зрения городских, от земли далеких, просто идеально – ни травинки; все лишнее убрано, в аккуратные кучки собрано и к уничтожению готово. О том, что здесь еще недавно произрастал элитный сорт огурцов, можно было лишь догадаться по витиеватой речи еще-вчера-за-ними-смотрящего, а сегодня, похоже, вынужденного безработного.
Хотя… Если ему удалось по свежим следам воткнуть все назад…

Студенты на картошке... Я искренне считала подобную «помощь» издевательством. Над результатами чужого труда – в первую очередь. Спокойно к необходимости проводить полдня в согнутом состоянии, ковыряться в грязи, таскать ведра, ящики, мешки относились только ребята, выросшие в деревне – но таковых насчитывались единицы. Нежный урбанизированный организм бунтовал – и сильная мышечная боль относилась к разряду цветочков. Студенты страдали от солнечных ожогов, массовых отравлений (не знаю, может кого-то где-то когда-то и кормили прилично, но мне ни разу не повезло), простудных заболеваний – не в самой легкой форме. Имели место травмы и переломы.
Один раз – даже анафилактический шок. От неминуемой смерти парня – в будущем очень серьезного программиста – спасла случайно оказавшаяся в двух шагах от поля «Скорая».
Не иначе как заехала в Тмутаракань мешочком картофеля разжиться…

Мы роптали: в Советском Союзе бунтовать – как-то считалось признаком дурного тона – но не отчаивались. Свято верили, что все плохое рано или поздно заканчивается; до следующего года – напрочь из юной головы вылетает. В общем-то, так в большинстве случаев и происходило.

Продолжение следует: Тазик и мышиное царство